Добавить статью Зачем нам все ЭТО было надо?

 

В начале 2003 г. мой (будущий на тот момент) муж Женя нашёл в Интернете рабочий телефон Ирины Печерской и информацию о создании родового поселения в Дебальцево. В мае 2003 года мы встретились с Ириной Печерской и Виталием Кривендой. Выяснили, что поселения никакого в принципе нет, а есть несколько людей (назовём их единомышленниками, всё ж лучше, чем «анастасиевцы», «комсомольцы», «ленинцы» и т.д.), купивших в селе под Дебальцево дома и поселившихся там на более-менее постоянное жительство. Участки земли возле этих домов были большими, у всех набиралось около гектара, оформлять какую-то землю дополнительно ни у кого необходимости не было. Более того, приватизированной земли тоже ни у кого не было. А оформлять бумаги не торопились ни владельцы домов, ни сельсовет.

 

Рядом с селом находился участок земель запаса площадью около 38 га. Были и люди (тоже единомышленники), желавшие получить эту землю в собственность. Были и кое-какие конкретные действия: задабривали деньгами сельсовет, начали оформлять бумаги по отводу этих 38 га в черту села (якобы так легче будет). Путь этот был изначально слишком долгим, попытки получить эту землю начались ещё в 2001 году. В мае 2003 года воз был всё там же.

 

После разговора с Ириной и Виталием мы решили в начале лета съездить в это село и увидеть всё собственными глазами. Люди нам понравились, а вот от земли мы ожидали большего. Наверное, нам сразу хотелось увидеть тенистую рощу, готовый пруд, и лес, и сад. А нас встретила пока ещё ничья голая степь и палящее солнце, но уж никак не родовое поместье. Потом мы хотели купить там какой-нибудь дом, но не нашли подходящего. И мы покинули гостеприимное поселение.

 

В середине лета от Ирины мы узнали, что снова предпринята попытка оформить всё те же 38 га в собственность, собирали по 300 грн. Сначала мы сказали, что уже не хотим брать землю в Нижнем Лозовом, потом передумали и согласились. Как видите, у нас (как и у любого человека, решающего создавать своё пространство) метаний было предостаточно. Решающим, определяющим фактором для нас стали наши будущие соседи – единомышленники. Осенью 2003 года мы получили свои 300 грн. обратно. Очередная попытка вновь не увенчалась успехом. Сельсовет землю не давал и даже не собирался. Все денежные подношения они принимали с благодарностью и удовольствием, но конкретной помощи от них никто так и не дождался. Как выяснилось впоследствии, в сельсовете просто не знали, как и что делается.

 

Той же осенью группа людей (Ирина Печерская, Женя Гусак, Оля Седых, Виталий Кривенда, мы с Женей, Артур Салаткин с Палиенко Аней, Степаненко Татьяна Григорьевна) во главе с Ерёменко Леной самостоятельно отмерила и разделила между собой участки. Людей было меньше, чем 38 га, поэтому каждый выбрал себе участок сам. Честно говоря, у всех нас в тот момент был такой душевный подъём, мы брались за руки и говорили, что мы обязательно получим эту землю! Чем-то хорошим наполнялась душа. Многие из нашей группы знали друг друга уже давно и хотели участки рядом, все пожелания были учтены. Виталик хотел у плачущей скалы, Ира хотела возле Виталика, Женя хотела возле Иры. Когда отмерили участок Ире, нас спросили: «Ну что, давайте здесь вы возьмёте?» Мы согласились (забегая вперёд, скажу – не пожалели).

 

Нам сразу понравился наш участок. Осенью мы сделали первые посадки. Наведывались на выходных. Но… земля стала нашей лишь в наших сердцах, на бумаге было по-прежнему пусто. В конце осени мы внезапно осознали, что заниматься оформлением земли в общем-то никто не собирается. Вряд ли всех из нашей группы устраивала эта неопределённость. Но никто не знал что и как делать. Палиенко Вера Ивановна (одна из единомышленников, купившая в этом селе дом) дала нам телефон руководителя луганской землеустроительной фирмы «Лан» - Белослудцевой Валентины Михайловны. Та сама читала «Анастасию» и приезжала вместе с кем-то брать интервью у людей из поселения. Мы с мужем в то время работали в Донецке. Начали созваниваться. Женя работал посменно и мог ездить в Луганск на переговоры с Белослудцевой. Мы уже знали о новом законе, согласно которому можно получить 2 га в собственность, но не знали, как им воспользоваться. Валентина Михайловна оказала неоценимую помощь. Переговорила с руководителем земельных ресурсов Артёмовского района, они вместе приезжали в наш Новогригоровский сельсовет, беседовали. Валентина Михайловна дала нам образец заявления на получение земли и даже образец ходатайства сельсовета перед райгосадминистрацией. Обо всём этом местный землеустроитель и понятия не имела. Даже приватизацию земли на своей территории она не проводила, поскольку просто не знала как. Переговоры с Белослудцевой, с начальником земельных ресурсов Артёмовского района, с сельсоветом заняли у нас всю зиму. В начале марта мы написали заявления на получение земли под личное крестьянское хозяйство. Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!

 

Именно с этого момента владельцы домов получили возможность приватизировать свою землю. Именно с этого момента сельсовет начал принимать и другие заявления на оформление ЛКХ, на 25 соток под строительство - по всей своей территории. Я не хочу преувеличивать наши заслуги в этом вопросе, нам не нужна чья-то вечная благодарность, но и преумалять всё то, что было сделано нами, не стоит. За землю пришлось бороться и доказывать – и себе и ей – что мы её достойны. Я не думаю, что те, кто потерпел в оформлении земли фиаско либо выехал на чужих плечах, будут записывать это в свои Родовые книги. Не будут рассказывать и о том, как в конце осени 2003 года сельсовет предложил отказаться от участка 38 га и оформить землю в другом конце села. Некоторые «наши» взахлёб вещали, что поселение им видится именно на этом новом месте, не будет трудностей в оформлении; другие, соглашаясь на новое место, говорили задумчиво и философски: «А если там, где мы сразу хотели, вообще никогда не дадут?..» Были, правда, несколько человек, кто решил не изменять своему участку. Когда спросили у нас, что мы думаем делать в этой ситуации, мы с мужем вместе (не сговариваясь) ответили: «Что ж, будем тогда оформлять сами, мы ведь уже там многое посадили…» Уже зимой стало ясно, что оформить другой (предложенный сельсоветом) участок будет так же сложно, как и наш, а заниматься этим активистов не выискалось. Вот тут-то народ и прознал про наши «достижения» в борьбе с сельсоветом. И потянулись люди обратно. Мы никому не отказывали, радовались, что у нас будут соседи. Одним ведь в поле грустновато.

 

Весной мы поняли, что надо бросать работу, иначе времени ни на что хватать не будет. Мы переехали в апреле 2004 г. в Нижнее Лозовое, сняли там дом. Планы у нас были грандиозные. Построить баню, дом, посадить сад. Сад посадили, дом с баней построить до сих пор не успели. Мы и предположить не могли, что это окажется столь долгой процедурой. 1 год и 6 месяцев мы оформляли свою землю. Первые 14 участков. Вторые 7 участков мы оформляли 2 года. Во второй партии было меньше людей, которым земля была бы очень нужна. Соответственно всё длилось дольше. За это время 3 человека отказались от земли. Одной, оформившей на свою семью 3 участка (3 га), не понравилось, что форма двух из них треугольная. Решила отказаться от всех участков сразу. Почему-то человек посчитал, что виноваты мы с мужем. Мне был задан вопрос: «А что бы ты сказала, если бы это был твой участок?» Я честно ответила, что не знаю и что я рада скорому завершению оформления земли и мне всё равно какой она формы. К сожалению, понимания мы не достигли. Ещё один «землевладелец» в этом году (2007) торжественно заявил в сельсовете, что земля эта ему уже не нужна.

 

Государственные акты на нашу землю мы получили в конце июля 2005 г. К тому времени у нас уже родилась дочь – неотъемлемый от нас участник описываемых событий. Всю беременность мы прокатались в Артёмовск и Донецк с нашими документами. Я не описываю все подробности нашей эпопеи, поскольку это слишком долго. Лучше один раз пережить, чем сто раз услышать. Но осталось 2 вещи, о которых я не могу не сказать. Возможно, это самое главное из всего, что я решила здесь поведать.

 

Первое. В нашем селе некоторые товарищи купили себе дома. Потом что-то там у них не сложилось – и они решили их продать. Но что ты за предприниматель (о помыслах ни слова), если не продашь дороже, чем купил, даже не вложив ни копейки! Один дом был куплен за 700$, а продан за 3000 $. Другой дом был куплен за 1200$, а продать его хотели за 2000, 2500, 3200$ а последнее предложение было: «Ну, а за ВОСЕМЬ (тысяч долларов) вы бы купили?» Сделка не состоялась. Обо всём этом (о спекуляциях на домах, об отказах от недооформленной и уже оформленной земли), естественно, узнал наш сельсовет – живём-то в деревне, все новости распространяются со скоростью света. Они ещё когда землю нам давать не хотели, говорили, что мы оформляем её, чтоб потом втридорога продать. И вот теперь с трудом добытая спокойная возможность писать заявление на оформление ЛКХ, которое автоматически визировалось сельсоветом и получало от него ходатайство, исчезла. Испарилась, улетучилась, как дым, накрылась медным тазиком… - метафоры и сравнения поищите сами. Сегодня наш сельсовет согласен выделить только 25 соток в черте села под строительство. Мол, построитесь, мы на вас посмотрим, а потом и разрешим землю взять под ЛКХ. Не совсем законно, в принципе можно даже в суд подать (за невыполнение закона Украины), но… кому будет нужна земля настолько, чтобы в своей борьбе дойти до суда? Кому это будет надо, если сельсовет в обычной своей манере слова не сдержит? А если не все могут и смогут сразу построиться? Вопросов много. Ответов пока нет. Меня могут спросить: «Ну, а вам-то что? Вы ведь себе всё оформили.» Отвечу: когда мы не жалели ни сил, ни денег на борьбу за свою землю, мы делали это и для того, чтобы нашим детям шагать по жизни было легче. И мне больно смотреть, когда то хорошее, чего с таким трудом добились мы, уничтожается в один присест дутыми «единомышленниками». По плодам судите…

 

И второе. Как я уже говорила, садить на своём участке мы (да и не только мы) начали задолго до получения госактов. И тут выяснилось, что у нас ещё одна трудность – на наших участках (38 га) постоянно выпасают коров. Узнали мы об этом ещё осенью 2003 года, когда были у себя на участке, – увидели пастуха с коровами. Увидев нас в чистом поле, он почему-то испугался и быстро удалился, но я никогда не забуду, что я почувствовала в тот момент - ту мою бессильную ярость от того, что нет у меня бумаги на эту землю и я ничего не могу сделать. И я дала себе слово, что эта земля будет наша – чего бы это не стоило. В марте 2004 года мы написали заявления и началась наша бумажная волокита. В апреле 2004 года мы переехали сюда. Пастух уже сменился, а коровы и их владельцы остались теми же. Мы жили как раз неподалёку от них. Нам понадобилось больше года, чтобы прекратить этот беспредел. Пастухи (их было двое) часто были скорее пьяными, чем трезвыми. Степень их понимания наших просьб не водить к нам коров зависела от количества принятого на грудь. Поэтому несмотря на наше желание урегулировать конфликт мирным путём, дело не всегда заканчивалось хорошо. И ругались (и они на нас, и мы на них), и грозились (и мы им, и они нам), было всякое. Но занимались этими проблемами снова мы, поскольку мы тут жили и всё это видели. Бегали вроде как за всех, а запомнили пастухи кого? Правильно, снова нас. Многие наши «единомышленники» очень уж замараться боятся. Они в своём иллюзорном мире живут, в эйфории, где все люди братья, все хорошие, но, правда, пользоваться плодами чьих-то «грязных» рук не забывают. Удобно, когда за тебя кто-то уже побеспокоился, самому и ругаться ни с кем не надо. Всем хороший остался. Красота!

Несколько раз наши участки поджигали. Один из этих пастухов, не заслуживший за всю жизнь даже имени – помнят его только по отцу (хороший, говорят, человек был), кличут нашего героя Петровичем, оказался поджигателем-любителем. В первый раз сгорели все посаженные и принявшиеся сосны - на всех участках. Во второй раз мой муж поехал тушить пожар, а я пошла к Пете Ерёменко и Игорю Дячуку, попросила поехать помочь Жене. Им удалось не пустить пожар на половину участков. Другая половина сгорела. Большое спасибо тем, кто помогал, ведь ни один из этих участков не был собственностью ребят. Разбирались с Петровичем снова мы с мужем. Петрович признался, что это он. Я орала на него так, что думала, у меня самой барабанные перепонки не выдержат. Странное это чувство, когда ты знаешь, что по твоему участку кто-то прошёл. Это и ярость, и злость, и боль, и гнев, и обида… Драться со всеми не будешь, но никогда нельзя забывать, что мы в ответе за тех, кого приручили. И за свою землю в первую очередь. Вышло так, что за свою землю нам пришлось сражаться и в кабинетах, и, так сказать, на местности. Может, все эти испытания были проверкой серьёзности наших намерений? Кто знает? Но я твёрдо знаю одно: больше всего человек ценит то, что ему труднее досталось.

 

Я не знаю, кто и когда разгадает ошибку Образного периода. Но из книг В.Мегре мы узнали, к чему привело бездействие ведруссов. Мне кажется, в этом и есть ошибка – в бездействии. Действовать необходимо, но без ненависти, иначе она обернётся против тебя.

 

Я знаю, что настанет тот день и час, когда всё будет прекрасно, не надо будет каждый миг отстаивать свои права. Но знаю я и то, что сказал великий Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой». И забывать этого нельзя. Только мы в ответе за мир, который подарим своим потомкам. А мы с мужем обязательно расскажем своей дочери, как мы строили этот мир. Будет что вспомнить!

 

Ксения Водопьянова, поселение Рассвет, Донецкая обл.