Добавить статью Алексей Талай: Без рук и ног с тремя детьми

Алексею Талаю из Орши было 16 лет, когда накануне Дня Победы, 8 мая 1999 года, он подорвался на мине, пролежавшей в земле с войны. Чудом выжил, но остался без рук и без ног. Сейчас ему вдвое больше, он занимается бизнесом и социальной работой, выступает в качестве мотивационного тренера, воспитывает двоих сыновей и дочь. Алексей Талай рассказал об опыте преодоления, семейной жизни и о своих детях.

– Алексей, когда всё случилось, вы наверняка были в отчаянии? Что помогло вам его преодолеть?

– Сначала не до отчаяния было, не до осмысления – шла борьба со смертью. Врачи сразу сказали моим родителям: «Готовьтесь к худшему, Алексей не выживет». Но я не сомневался, что буду жить. Мне повезло – у нас замечательная семья: мать, отец, брат. Вспоминал дом: мама что-то готовит на кухне, папа приходит с работы, рассказываем друг другу, как прошел день, вместе ужинаем. Времена тяжелые были, девяностые годы, но с получки папа всегда покупал торт или сок, мы с братом ждали этого дня. Вот эти воспоминания о семье и спасли меня, они были как солнышко.

Через 12 дней меня перевели в Минский военный госпиталь. Профессор этого госпиталя Николай Алексеевич Абрамов, который в восьмидесятые годы лечил многих воинов, пострадавших в Афганистане, в том числе и получивших там такие же увечья, узнал обо мне, забрал меня к себе в госпиталь и буквально вытащил с того света. А уже дома я начал осознавать, что произошло.

Конечно, было от чего впасть в отчаяние. Счастливое детство, спорт, походы, друзья, уже определился с учебой – у меня отец мастер на железной дороге и дед железнодорожник, я собирался продолжить династию, учился в железнодорожном техникуме, потом планировал поступать в институт, и 8 мая 1999 года всё это было перечеркнуто. В 16 лет!

Спасибо друзьям, они приходили ко мне как на дежурство (и ребята, и девчонки), что-то рассказывали, играли со мной в шахматы – я передвигать фигуры не мог, просто говорил, как ходить. И в один прекрасный день ребята сказали: «Лёша, сколько можно сидеть дома? Пора выходить». А мы жили на пятом этаже без лифта, кроме того, я стеснялся показаться в таком виде на улице – о моей трагедии знал весь город. Так они меня выносили на коляске вчетвером. Отец хотел помочь, а они говорят: «Дядя Костя, отдыхайте, сами справимся». Выносили по вечерам, везли в парк, там обступали меня стеной, чтобы никто не мог кинуть косой взгляд, и так мы гуляли.

– Наверное, тогда не думали, что у вас будет своя семья?

– Совершенно верно. Как раз возраст такой, что девчонки начинают нравиться, к кому-то присматриваешься, и вдруг всё. Конечно, приходили мысли, что не будет у меня ни любви, ни семьи, и можно было закрыть для себя эту тему. Как же я благодарен девчонкам из нашей компании! Я вдруг заметил, что они от меня не шарахаются. Симпатичная девушка лузгала семечки и спросила меня: «Лёша, хочешь?». – «Да, конечно». Она почистила горсточку, положила на ладошку, поднесла мне к губам, я съел. Вот в этот момент промелькнула у меня первая надежда, робкая, неосознанная.

Много зависит от окружения. Шарахались бы от меня люди, я мог и утвердиться в мысли, что никто меня не может полюбить и семейная жизнь не для меня, зациклиться на этой мысли, и тогда, даже если бы человек желал со мной быть, сам воздвиг бы между нами стену.

– А когда вы женились? Как вы познакомились со своей женой? Возражали ли ее родственники против вашего брака?

– Женился я в 21 год, а о знакомстве и прочем мне не хотелось бы рассказывать, потому что, к большому моему сожалению, так получилось, что мы разошлись. Для меня то, что первая семья распалась, было огромной трагедией, потому что мы с братом росли в полной семье, где, конечно, как в любой семье, бывали сложные моменты, но в целом царили мир, любовь, согласие. Конечно, если люди любят друг друга и соединяются, это должно быть на всю жизнь, но это в идеале, а бывает по-разному.

Вот мы не уберегли свою любовь, расстались. Оба в этом виноваты. Я, наверное, недостаточно внимания уделял семье, с головой в работу ушел: сначала бизнес раскручивал, потом социальной деятельностью плотно занялся. Всё это дело нужное, но надо было, наверное, и для семьи находить больше времени.

Я безмерно благодарен своей первой супруге, она подарила мне двух прекрасных сыновей, Марка и Влада (сейчас им соответственно 12 и 10 лет), у нас с ней прекрасные отношения, мы перезваниваемся не реже, чем раз в три дня. Да, мы не смогли сохранить брак, но у нас хватило ума, раз уж так вышло, не усугублять это разборками. Я сыновей всегда учу: мама – это святое, слушайтесь маму, не огорчайте. Уверен, что и она им говорит обо мне примерно то же самое. У нее сейчас новая семья, у меня тоже, и я рад, что моя трехлетняя дочь Даша постоянно общается со старшими братьями, взрослеет, беря с них пример.

Моя первая жена понимает, что мальчикам необходимо мужское воспитание. Я вообще слышал, что мама воспитывает ребенка до 4-5 лет, а когда в процесс воспитания включается отец, она не должна мешать этому процессу. Многие мои ровесницы считают, что они имею право встревать в воспитание, но я думаю, что не стоит этого делать и воспитанием детей должен в основном заниматься отец.

– Мальчиков?

– Девочек тоже. Но мальчикам, конечно, особенно необходимо мужское воспитание. Отец нас с братом учил и велосипед ремонтировать, и ножи затачивать, в походы мы ходили иногда всей семьей, а иногда мама дома оставалась, а мы втроем шли в поход или на рыбалку. Расставить палатку, разжечь костер с одной спички, высушить у костра одежду – всему нас батя научил. И ответственности за свои поступки. Когда я или брат прибегали с улицы и жаловались, что нас старшие обидели, он отвечал: «А чего жалуешься? Иди разберись, а если не можешь сдачи дать, не лезь в такие ситуации».

Еще очень важны были для нашего воспитания рассказы деда-фронтовика. Также мы с братом занимались едва ли не во всех секциях, которые были в нашем городе: и плаванием, и штангой, и дзюдо, и каратэ. Спорт закаляет характер, учит терпеть боль, всюду было интересно, но особенно запомнился нам тренер по гребле на байдарках Игорь Вячеславович, очень тепло его вспоминаю. Душевный человек, колоритный. Когда только пришли с ним знакомиться, он говорит: «Ну что, Лёша, давай ты на двух ногах побежишь, а я на одной. Сможешь меня обогнать?» «Конечно», — говорю. Встали мы с ним, «На старт! Внимание! Марш!», я рванул, а Игорь Вячеславович, прыгая на одной ноге, меня обгоняет. Мы так удивились!

– Вы по понятным причинам многого из того, чему нужно научить будущих мужчин, показать сыновьям не можете. Но чем-то, наверное, это компенсируете? Я имею в виду воспитание.

– У Бога всё так грамотно слаживается! Я действительно после той трагедии многого не могу, но у меня есть младший брат Артур, который помогает мне. Он с ними и в футбол поиграет, и покажет, как цепь на велосипеде надеть, гвоздь забить, кран поменять и так далее. Пока руки были, я благодаря отцу тоже всё это умел, а теперь Артур мои ноги и мои руки. У него уже своя семья, но мы с ним как были в детстве не разлей вода, так и остаемся, и я надеюсь, что мои сыновья тоже всегда будут помогать друг другу.

У нас есть мечта – создать родовое гнездо. Уже купили участок в Витебской области. Причем сначала купили гектар – там выделили место под расширение, — а пока оформляли, выяснилось, что в той же деревне буквально в нескольких минутах ходьбы продается участок, и мы тут же и его купили, уже приступили к строительству, посадили там деревья. Заложили сад! Рядом озеро. Чудное место!

Конечно, без брата, без отца, который тоже много занимается внуками, без друзей, которые тоже помогают, мне было бы труднее воспитывать своих детей. Хорошо, когда детей хотя бы двое, потому что одного труднее воспитать не эгоистом.

– Дети воспринимают ваш физический недостаток спокойно или были в связи с этим сложные моменты?

– Не было. Они меня другим не видели, а я их растил. Когда мама уходила в магазин или по делам, а ребенок начинал плакать, я брал зубами за маечку, на ручку под попочку и колыхал, чтобы успокоился. Облокачивался на кроватку или на стенку, и он засыпал у меня на плече.

Еще когда они маленькие были, сидят у меня на коляске, один спереди, а тот, который постарше, сзади, гуляем, по дороге другие детишки встречаются, кто-то и скажет: смотрите, у дяди нет ни ножек, ни ручек. А я отвечаю: «Смотри, слушайся папу-маму». Сыновья видели мою реакцию, и так же спокойно реагируют.

– Уже понятно, что им интересно, к чему есть способности?

– Математика обоим хорошо дается. Пока рано загадывать, но вполне возможно, что Марк станет ученым, я его в шутку профессором называю. Радуют они меня! Не могу вспомнить себя в их возрасте, но мне кажется, они лучше нас. Так и должно быть. И деду я всегда говорю… Ему 90 лет, он физически слаб стал в последние годы, но ум по-прежнему ясный, правнуков обожает, если я без них приезжаю к нему, первый вопрос всегда: «Как Влад, как Марк?». Я говорю: «Дедушка, не волнуйся, ты нас хорошо воспитал, мы теперь сами справимся, а ты, главное, не нервничай и живи как можно дольше».

А дочка как меня удивляет порой! Как-то приехал я с работы усталый, жена подошла, обняла меня, Даша к нам пристроилась, а на следующий день говорит: «Мама, вы с папой обнимались. Вы решили мне сестричку родить?». Откуда такое понимание у трехлетнего ребенка? Но ведь это правильно. Если двое любят друг друга и стали единым целым, из этого единства должна родиться новая жизнь.