Добавить статью Беседы практиков (ч. 7)

 

Продолжение. Начало в газете «Родовое поместье» №№2(74),4(76)-8(80) 2016 г. (издано в газете «Быть добру» 2(122), 4(124)-8(128) 2016 г.)

 

Александр. Так, кажется, сегодня моя очередь поведать миру свою версию бытия.

Евдокия. А если чуть-чуть попроще и меньше привирать...

Александр.  Ева, миру нужен накал страстей, драма. Кому нужны серые будни и застиранные лица. Важен порыв, огонь...

Станислав. И так каждый день?

Александр. Сдаюсь, буду рассказывать, как было. Фарс не удался, но я не отчаиваюсь, представление откладывается. Итак, в школе я был троечником с многочисленными четвёрками, поэтому, когда я поступил в институт, весь наш выпуск был шокирован. Институт остался за плечами с инженерной специальностью и одним кардинальным знанием: «Всё в твоих руках! Мне было интересно во всём участвовать, всё пробовать. Главное, что меня всегда влекло во все дела – это увлечённые люди. Если человек горел своей идеей, то я был с ним, а если даже «верняк», но тускло, то это без меня. Конечно, не прошли мимо меня и увлечения экспериментами над собственным телом и психикой. Во-первых, ты всегда под рукой и уговаривать не надо, во-вторых, результат сразу перед тобой и не понаслышке. Медитация и контроль поначалу плохо получались, но и это освоил, даже теперь благодарен своему упрямству.

Евдокия. Почему же ты, такой весёлый и удачливый, так один и бродишь?

Александр. Весёлый – да. Впрочем, недавно понял, что это даже не весёлость, а угол зрения на всё происходящее.

Станислав. Сформулируй.

Александр. Попробую. Это уверенность, что во всех ситуациях есть масса вариантов, и только ты сам выбираешь исход, определяя свою роль. Понимаете, я понял, что именно вот эта УВЕРЕННОСТЬ и «открывает» варианты выбора. Если ты не уверен, то твоя голова убедит тебя, что есть именно один, как правило, общепринятый выбор. Вот этот внутренний настрой во многовариантности происходящего окружающие и принимают за весёлость, но я сам не считаю себя весёлым человеком. А одиночество – это уже, скорее всего, просто страх.

Павел. Страх – и у тебя? Это с твоими-то чёрными поясами и степенями посвящения?

Александр. Мишура всё это, ребята. Только сами мы можем наградить себя, сами и разжаловать. Женился я рано. Мы были ещё детьми. А тут предпринимательство как раз началось. Ну, я, конечно, тоже не последним был. Окунулся я в «предприимчивую» жизнь. Сами знаете, что это, прежде, всего адский труд, без выходных и проходных, но, главное, это не отпускает тебя ни днём, ни ночью. Вся твоя жизнь, в конечном счёте, становится продолжением твоего бизнеса или приложением к нему.

Павел. Ну, здесь немногие с тобою согласятся.

Александр. Да, не согласятся те, кто про олигархов в газетах читает, а у кого было своё хоть мало-мальское дело, знают это: отдыхать ты можешь только тогда, когда у тебя затишье в бизнесе, общаешься ты с теми, кто тебе нужен, мысли твои направлены на приумножение и расширение твоего дела. Вот и получается, что ДЕЛО занимает все проявления тебя, или ты просто в какой-то момент становишься его продолжением, круг замыкается. Ты мчишься по этому кругу, не видя выхода, теряя друзей и любимых, вернее, теряя способность иметь друзей и любить. В начале этого бега я потерял свою жену: денег было много, но она хотела ещё и ещё. Однажды вечером, когда она до истерики требовала у меня какое-то кольцо, я заглянул в её глаза и не увидел ничего. Я испугался, стал звать её, уговаривать: «Милая, помнишь, кто мы, зачем нам все эти вещи, давай всё бросим и уедем в наш маленький городок. Ты родишь мне сына, я буду катать его на плечах и носить тебя на руках. Помнишь, мы мечтали иметь свой бревенчатый домик, небольшой, и чтобы сарай был с сеновалом, чтобы у соседки корова была, мы бы пили парное молоко и бегали под дождём. Милая, любимая моя, давай вернёмся в наше детство, в мир нашей любви».

 Что случилось потом, я не могу забыть. Она закричала раненой птицей, упала на колени и стала просить меня оставить ей денег, хоть немного, она путалась в цифрах, суммы всё время росли, я сидел парализованный, она плакала на ковре. Вокруг нас в стеклянные окна-стены плыл сияющий огнями Нью-Йорк, а мне казалось, что я сижу на «Титанике» своей любви, и такая же безысходность. На следующий день мы улетели домой. Жена даже не пыталась говорить со мной – она ждала решения своей судьбы: останется она нищая или будет богатой. Она была полна решимости сражаться. Нет, не за меня, не за моё сердце, не за мою или нашу любовь. Ей нужны были только деньги, которых не бывает много. Я очень хорошо знал её, знал её желания и надежды. При разводе я дал ей гораздо больше, чем она могла попросить, и окончательно обескуражил своим поступком. Только в это мгновение что-то спало с её глаз, она посмотрела на меня, как проснувшаяся кукла, и медленно спросила: «Почему?». Я рванулся к ней с надеждой и готовностью на ещё большие подвиги... Но миг кончился, её глаза вновь потускнели, она вдруг разозлилась и только прошипела: «Ты обманул меня...». Так кончилась моя любовь. Успех испепелил сердце моей любимой. Это был первый звоночек, что жизнь пошла по кругу.

Я попытался уйти в дела, да и холостяцкая жизнь давала больше свободы, снимала тормоза. До этого я хотя бы оглядывался на Танюху, думал о будущем сыне, а с разводом эти аргументы отпали. В один из осенних дней по дороге на очередную дачу мы с ребятами заехали на рынок прикупить зелени да того-сего к столу. Мы шли по рядам, выглядывая, что ляжет на душу, вдруг в углу рынка, в конце рядов я увидел невысокого опрятного мужчину, а вокруг него целая Берендеевка из кореньев. Меня как обухом по голове огрели, если и был хмель, то весь улетучился. Сел я около его лесовиков, а на душе такая теплота, сколько я у него пробыл, не помню. Только друг пришёл, говорит, что заждались уже все. Вытащил я тогда из кармана все деньги, что были, и у друга всё забрал и отдал этому мужчине. Он сначала брать не хотел, но я глянул ему в глаза и сказал, что от души это, а не ради денег. Он тогда кивнул, выбрал корень один, адрес на нём написал и сказал коротко: «Приходи». Мы уехали на дачу, жизнь закрутилась на новых виражах. Только стал я замечать, что нет больше интереса во всём, что я делаю, да и бандитская карьера как-то не привлекала, всякие мафиозные заморочки пошли. Липко становилось и неуютно, вот тут, наверно, я и решил поставить точку. В один прекрасный вечер проиграл всё, что у меня было, одному пареньку из небольшого городка. Когда мы приехали ко мне, когда он увидел мою двухуровневую квартиру, когда я отдал ему ключи от своих трёх «мерсов», ему даже поплохело. Он так с придыханием, глядя на мою полупустую спортивную сумку, выдавил: «А, может быть, мы поделимся по-братски, здесь ведь много...». Но я открыл бывший свой холодильник, который был выше его, посмотрел на замороженные продукты, взял бутылку апельсинового сока и дал себе слово, что обязательно построю человеческую жизнь. Жизнь, в которой будут жена и дети, в которой я не буду только винтиком, пусть и хорошо упакованным. Я выскользнул из своей успешной жизни с полупустой спортивной сумкой и берендеевским корнем. Я сел в «жигулёнок» своего победителя и задумался, куда же мне теперь. Я крутил корень, и вдруг мои пальцы нащупали надпись – это был адрес. Теперь я знал, куда ехать.

 Я прожил у Михалыча на заимке год. Пилил дрова, ходил с ним в лес. Год мы ни о чём не говорили, только самое необходимое, а потом меня будто прорвало. Несколько суток подряд я рассказывал ему обо всём, в мелочах, в подробностях, в цифрах и процентах, килограммах и километрах, потом провал. Три дня меня била нервная горячка. Три дня отпаивал меня Михалыч травами, а на четвёртое утро я проснулся, как младенец. Открыл глаза, а на щеке солнечный зайчик пляшет. Сидит Михалыч и пристально так на меня смотрит, а я ему говорю: «Здравствуйте, давно я здесь?». Он так заулыбался весь, обрадовался, потом одеяло на мне поправил и, чтобы не увидел я его смущения и блестящих глаз, забормотал: «Вот и ладно, вот и свиделись, слава Богу!». А потом были ещё полгода жизни у Михалыча, но уже другие. Много он во мне перелопатил, многое перевернул, а потом и книгу дал про Анастасию прочитать. До этой книги думал я у Михалыча остаться навсегда, но он мне сказал, что разный у нас путь. Он сердца человеческие пробуждает своей работою, красоту людям в полумёртвые города приносит. И не только от него это зависит, но и от тех, к кому он идёт. И порешали мы с ним тогда, что должен я людей из пучины бизнеса вылавливать, тех, кто захочет человеком стать, и путь им указать, а захотят ли они пойти, то будет их выбор, не должен я здесь никого принуждать и агитировать. Много мы с ним об этом говорили, много раз я ещё приезжал к нему потом, пока сам сердцем не окреп, не убедился в правоте своего пути. Только не смогли мы с ним любовь мою испуганную вернуть. Так и вижу я теперь в каждой женщине загубленную душу своей жены, может быть, и не так это, но я всё бросаю и убегаю, а так хочется иметь семью, детей. Вот гляжу я всегда на ваши семьи, и придаёте вы крепости моему одиночеству.

Станислав. Вот это да. Мы-то думали, что мы тебя, наоборот, за семью агитируем, а что получается...

Александр. Правильно всё получается. Вы действительно за семью агитируете, да за какую, именно за настоящую. Научился я по вам сердце настраивать и девушек своих вашей чистотой проверять.

Евдокия. А, может быть, не надо проверять? Ведь проверяя, ты уже сомневаешься, ты уже им не веришь. Может быть, нужно довериться, как доверялись вы себе с твоей Танюшкой, да построить своё будущее без разрывов, перейти боль, не помнить прошлого. Только тогда увидишь дорожку к своей избранной.

Александр. Ева, ты волшебница. Столько умных советов я слышал, а ты взяла, сердцем обогрела, как будто ниточку от клубочка в руки дала. Чудеса.

Станислав. Евы – они все Евы.

 

Продолжение следует.

 

С эл. страницы http://forum.anastasia.ru/topic_15311.html