Добавить статью Один день в сибирском родовом поселении: «Мы планируем, чтобы здесь жил наш род»

Отъехав за 70 км от Новосибирска, корреспонденты Тайги.инфо встретили под Искитимом людей, которые строят дома из соломы, разговаривают с растениями, рожают детей без врачей и выращивают капусту без полива. Они мечтают отказаться от бытовой химии и жить среди друзей в гармонии с природой. Кто-то их считает сектой Владимира Мегре, а сами они говорят, что создают свою жизнь такой, какой хотят её видеть.
— У неё Toyota RAV 4, остановится на площади Маркса на стороне «Кристалла». Приятный такой голос. Кажется, молодая, — говорит мне Кристина. На всякий случай покупаем воду и шоколадки: нам предстоит провести целый день за городом, и мы, честно говоря, не знаем, как нас встретят.
Молодую обладательницу приятного голоса зовут Юля. В автомобиле она одна. Одета по-походному — в объёмной коричневой кофте и камуфляжных штанах. Русые волосы собраны в косичку. Большие светлые глаза Юля прячет от солнца под тёмными очками. Она везёт нас в родовое поселение, где они с мужем хотят построить дом. Сегодня там собрание.

Не так, как в деревне
Юля нам нравится — кажется искренней и светлой. Мы с ней даже в чем-то коллеги: для жителей поселения она выпускает газету и сегодня везёт новый выпуск. Газета — несколько отпечатанных на принтере и скреплённых между собой цветных листочков. Новости поселения и советы.
В «обычной», внепоселенческой жизни Юля окончила худграф и работает дизайнером, у неё есть муж и маленький сын. Муж — промышленный альпинист, и сейчас у него сезон заработков. Наверное, поэтому в поселение Юля едет одна.
По дороге самозабвенно рассказывает о том, как устроены поселения, существующие много лет — например, Тамера в Португалии. И о том, как она начала мыть голову раствором соды. Похоже, в своей семье именно Юля — вдохновитель и главный идеолог переезда за город.
— Когда я была маленькой, жила в пятиэтажке, но в деревне — в Криводановке. Такое счастье видеть, как цыплята вылупляются в инкубаторе. Я хочу, чтобы это видел и мой сын. С рождением ребёнка вообще меняется мировоззрение — начинаешь обращаться к вещам, о которых раньше и не думал.
В идеальном обществе, по мнению Юли, люди живут родами, помогают друг другу, и не существует товарно-денежных отношений. В поселении она ищет близости к природе и близости в общении с людьми.
— Можно жить в деревне, — соглашается с нашим предложением Юля, — но там уже свой менталитет, и его не исправишь. Каждый живёт обособленно и только для себя. А здесь мы объединены общей идеей, мы все здесь друг другу друзья.

Идеи создания родовых поместий она почерпнула в книгах Владимира Мегре об отшельнице Анастасии. По сути, это художественные произведения. Однако у идей появились свои сторонники, и в начале XXI века движение анастасиевцев — людей, мечтающих разбить сады среди полей и жить в гармонии с природой и окружающими, — стало массовым.
Место, куда мы направляемся, находится на юго-востоке от Искитима. Едем мимо искитимских карьеров, в пыли и грязи, и я всё меньше понимаю, что эти люди забыли посреди сухого жёлтого поля, где-то на берегу Берди, без магазинов, врачей, электричества, водопровода и прочих атрибутов цивилизации.
Совсем рядом был лагерь Сиблага. Впечатлительная Юля знает об этом — ей, как и мне, это не нравится. И всё же перспектива жить там её, похоже, не пугает.

Женское дело
Как и кем основывалось их Лучезарное, может, наверное, рассказать каждый из поселенцев. Впрочем, назвать их так можно с натяжкой — из 50 с лишним семей постоянно на этой земле живут лишь несколько. За рассказом о создании поселения нас отправляют к Галине Алексеевне.
Женщина с короткими рыжими волосами идёт от машины, слегка склонив голову, и разглядывает нас. Мешковатые штаны, футболка, спортивная ветровка, кепка — есть в ней что-то мальчишеское, что-то от фермера и от строителя.
Она садится за руль и везёт нас по посёлку, где у каждой семьи по гектару земли (как рассказывает В. Мегре в своих книгах), и отдельно стоящие срубы разбросаны по большой территории. Практически все дома ещё строятся — в основном, из дерева.
В городской жизни Галина Алексеевна — предпринимательница, инженер-электрик по образованию, мать взрослых дочерей. Весёлая и открытая для общения, но хватка в ней чувствуется совсем не женская.
— Галина Алексеевна, вот вы вроде как председатель здесь, профессия у вас мужская, и другие девушки здесь такие активные. У вас в поселении лидеры не мужчины, а женщины?
— А в этом направлении редко, когда мужчины. Мы, женщины, начали, а уже потом мужчины подтянулись. Радует, что деловые такие.

Лучезарное начало строиться с 2009 года. Сейчас, по словам местных, сюда приходят не только анастасиевцы, но и люди, просто разделяющие идеи жизни в родовых поселениях. Помимо абстрактных «жить в гармонии с природой» и «питаться здоровой пищей», есть вполне конкретные правила — например, нельзя убивать животных и использовать на своём участке химикаты.
Чтобы начать возводить свой дом в посёлке, нужно выбрать участок и стать кандидатом. С тобой беседуют, а потом дают шанс доказать, что сможешь жить в посёлке. Кандидат должен быть готов бескорыстно работать на общее благо, а не просто «хотеть подешевле прикупить гектар земли и жить лишь для себя». Сегодня среди работ, в которых должны принимать участие все, самая важная — строительство общего дома.
— У нас здесь будет где-то 130 поместий. Каждый выращивает сад, рожает детей. Что интересно, детей рождается много, в городе такого не замечаешь. Если 130 семей, я думаю, что 300-400 детей будет, — говорит Галина Алексеевна.

Для местных малышей планируют создать школу, пока что несколько ребят учатся в соседней деревне. Чтобы развивать творческие способности, будут создавать группы по интересам. Ограничивать выбор детей в будущем, по словам Галины Алексеевны, никто не собирается, и экзамены они будут сдавать такие, как везде, чтобы «не быть в другом мире, как неприкаянные».
— Мы начали с чего? Какую главную задачу поставили? Как бы сделать так, чтобы детям тут жить хотелось. Чтобы они творчески развивались и здоровые были, — рассуждает председательница. — Если в поселении дети остаются, оно будет жить дальше.
По сути, идея родового поместья предполагает жизнь в этом месте всего рода основателей, но Галина заверяет, что никого насильно в поля они не потянут.
— В других местах приходят люди, берут землю, живут. А потом — пожили пять-десять лет. Дети оторваны. У нас даже недалеко тут Лебедевка, мы с ними общались. Уезжают далеко люди, в лес. Там красиво, хорошо, а дети-то что будут делать? Ну, домашнее обучение, а дальше-то что? У них должен быть свободный выбор. Хотят — остаются, хотят — учатся, хотят — дальше идут развиваться.
У самой Галины Алексеевны, по её словам, старшая дочь уже взяла гектар земли по соседству, а младшая собирается переехать в посёлок в будущем.

В кругу создателей родовых поместий
Крышу общего дома, где будут собираться все местные жители, покрывают ондулином. Внизу одни женщины подготавливают гвозди для крепления, другие принимаются накрывать на стол — время обедать. Рядом со мной суетится и щебечет Лариса — хрупкая, кажется, сделанная из воздуха женщина, много лет проработавшая в детском саду. Она приносит нам обед.
В группе, в основном, разговоры были, но пришла Галя, и началось материальное воплощение— Мы загорелись этой идеей после прочтения книжки «Анастасия». В Бердске начали создавать группу — пять-шесть человек. Но там, в основном, разговоры были, а потом в группу пришла Галя, и тогда началось материальное воплощение, — вспоминает Лариса. — Мы начали поиски земли. Где-то земли федеральные, а где-то власти были против настроены — раз вы секта, значит, всё.
— А вы секта? — спрашиваем.
— Нет, но нас часто так называют, раз анастасиевское движение.
— А вы себя кем считаете?
— Создателями родовых поместий! Почему бы и нет? Такие основательные пришли. Хотелось сделать что-то по-настоящему хорошее, что-то подарить этому миру от себя. Создать поселение, в котором люди смогут жить спокойно, в гармонии с природой, с людьми, с планетой. Сама идея обладать землёй мне очень нравится. Чтобы прожить — достаточно пяти соток, всё остальное — лес, а это совсем другое. Начинаешь прислушиваться к земле. Я разговариваю с ней, как с живой. Я это чувствую, но вряд ли смогу вам рассказать, как это.

Мы сидим на улице, на деревянных лавках, за общим столом, семейным кругом. Согласно документам поселения, собрания, которые проводятся здесь, называют именно Кругом. Люди садятся кружком и высказываются по теме собрания.
Вопреки нашим ожиданиям, в тарелках не овощи или трава, а лапша с овощами — довольно сытно и вкусно. Ещё нас угощают ягодным пирогом и наливают чай. Он тут необычный — местные сами собирают траву и делают из неё чаи. Нам довелось попробовать что-то похожее на компот. Из чего он был сделан на самом деле, мы так и не узнали.

Жизнь без врачей
— Катюш, у нас есть чем помыть посуду?
Катя протягивает Ларисе бутылочку какой-то коричневой жидкости. Мне нужно обязательно поговорить с ней — Катя с мужем одни из немногих, кто живёт в поселении постоянно. Муж работает здесь же, строит, она — сидит дома с ребёнком. Совсем недавно у них появилась корова, и это, похоже, новость дня для Юли — теперь в посёлке есть своё молоко. Молоко Юля, хотя она и против товарно-денежных отношений, у Кати будет покупать, как это делают другие члены поселения.

Я немного побаиваюсь Катю: маленькая брюнетка в очках выглядит серьёзной и даже суровой. На этой летней кухне в поле она ведёт себя, как хозяйка и, кажется, нас совсем не замечает. Чувствую себя незваной гостьей.
— А чем вы моете посуду? — пытаюсь продолжить тему, уже начитавшись, что в поселениях от бытовой химии предпочитают отказываться в пользу чего-то более натурального.
— Посуду мою разбавленным «Аосом», — деловито обескураживает Катя. — Любое средство, если его развести, по эффективности моет также, а смывается легче. Я последнее время на «Амвэе» сидела, но уже не сильно верю в его чистоту и экологичность. Голову хочу начать мыть молочной сывороткой — её девать некуда.
Собравшиеся за столом женщины начинают весело обсуждать, как и чем лучше мыть одно, второе, третье. К Кате садится на колени светловолосая девочка в джинсовом комбинезоне и что-то просит. Та размазывает по двум хлебцам «Провансаль» и даёт ребёнку. Мне говорит, что от таких продуктов они уже отказываются — в пользу майонезов производителя, где директор тоже анастасиевец.
— Катя, мне сказали, что вы рожали прямо тут в посёлке.
— Мы здесь не успели, у нас был только срублен дом. Я чего только не выдумывала, как бы его поставить — в любых условиях, лишь бы в этом срубе. Но была зима, и рожали в квартире.
О домашних родах Катя тоже прочитала в книге Мегре. Но говорит, что с детства слышала о том, как страшно рожать в больнице.
— Что такое понести новую жизнь туда, где все больные? Энергия какая там, разве хорошая? В медицине отношение к беременности, как к болезни — что её надо контролировать, смотреть, влезть в этот живот. Я вообще всю беременность не ходила в больницу, на учёт не вставала. Уволилась, как только забеременела.
Дочери Кати в декабре будет три года, и в больнице она никогда не была. Врача девочки вызывали лишь раз, когда ездили в гости в город: нужно было сбить температуру. В повседневной жизни семья старается обходиться народными средствами.

Очередь за капустой
Несмотря на утверждения, что топливный кризис — это слухи, к концу дня мы остались без бензина. По дороге в посёлок очередь на бердской АЗС нас просто испугала, а потом, заболтавшись, так нигде и не заправились. Бензина попросили в семье Андрея и Ирины.
Они начали жить вместе уже тут, в посёлке. Ирина — мать 13 детей, из которых сама родила четверых. Андрей — военный на пенсии, прошедший Чечню. Приехали в мае 2010 года и жили в шалаше. Сейчас на их гектаре сараюшка и времянка, где обитают хозяева. На участке — куча всякой утвари и приспособлений для ухода за огородом, мудрено посаженные растения и место, где будет из лёгкого самана строиться дом для постоянного проживания.

Мы спускаемся в жилище. На улице уже темнеет, внутри тоже сумерки, тусклый свет откуда-то сверху лишь слегка освещает помещение. По сути, мы в землянке — снаружи это невысокое строение, обитое, кажется, тем, что попалось под руку, а вокруг обсыпанное землёй. Внутри — стены из соломы и саманная печь.
У коренастого Андрея густая чёрная борода, умные и хитрые глаза. Несмотря на лёгкий беспорядок на участке, в голове у хозяина всё по-военному разложено по полочкам. Андрей и Ирина водят нас по огороду, любуясь тем, что уже сделано. 
— Мы люди «ленивые». Предпочитаем сначала капитально поработать, потом отдыхать — получать всё, не работая, или с минимальными затратами труда. Пример — капуста. Нужно стараться замечать, как это в природе, как те же растения живут в диком состоянии, и максимально создавать такие условия, но корректируя по своим потребностям.
Капуста у них и вправду удивительная. В поселении за кочанами по 10-15 кг, по словам хозяев, уже выстроилась очередь. Кочаны выращивают на глине, не поливая.

Андрей по-барски делится секретами ведения хозяйства, рассказывает, как удобряет землю и почему не вскапывает. Ловко берет в руки плоскорез Фокина («изумительный») и даёт мастер-класс — сначала медленно водит лезвием по земле, рыхлит, а затем, показывает, как срезать сорняки. Юля признаётся, что так не умеет.
На этом участке, помимо домов, грядок, клумб и деревьев, ещё будет пасека и несколько прудов — всё это должно создать свой микроклимат.
— Андрей, зачем вам весь этот сад, для кого столько всего?
— Мы сами хотим ещё пожить, но вообще всё это у нас называется родовое поместье. Соответственно, здесь мы планируем, чтобы жил наш род. С таким прицелом всё и делаем.
 

Мы собираемся уезжать. Вокруг нас в это время бегает белокурый внук Ирины: её дочь тоже строит в поселении свой дом.

Текст: Яна Долганина.

Фото и видео: Кристина Фарберова.

 

25 октября 2011 г., http://tayga.info/details/2011/10/25/~105679